полную грудь воздуха, какого не пробовал на вкус еще ни один человек. Казалось, у Керна открылась новая пара глаз, и этим приумноженным зрением он сумел заглянуть в другое измерение. Но лишь казалось, ведь дело было не в глазах, не в легких, не в чем-то, уже известном человеку, а в новом, небывалом, невыразимо свежем ощущении.

Миновала секунда, и оно прошло.

Керн запнулся в полете, забыв оттолкнуться от воздушных потоков. Чувство накатило и схлынуло, и все же оно не было совершенно незнакомым. Однажды Керна уже посещало подобное чувство… Нет, не подобное, а совсем иное, но такое же душераздирающе новое, когда из-под кожи проклюнулись крылья и он ощутил перемену, отрезавшую его от человечества.

«Неужели я снова меняюсь? — исступленно спросил он себя. — Неужели мутация не завершена? Я не хочу меняться! Теперь, когда я дома, нельзя, чтобы все пошло прахом!»

Нового чувства как не бывало. Керн не мог даже вспомнить, какое оно, это чувство. Он не хотел перемен! Он будет противиться любым переменам, покуда хватит сил. Какой бы ни оказалась новая мутация, поднимающая голову в его теле, Керн задушит ее в зародыше. Он не позволит переменам встать между ним и крылатыми людьми.

Керн решил, что забудет о мимолетном новом чувстве и сделает вид, что ничего не было.

3. Грядет опасность

На ромбовидных окнах деревенских домов резвились солнечные зайчики. Покружив над крышами, трое крылатых людей зашли против ветра и приготовились к посадке на плоскую крышу высокого здания в центре площади, выложенной плитками с яркими, но грубыми изображениями летающих мужчин и женщин.

С высоты Керн видел узкие мощеные проулки, петлявшие вдоль понурых карнизов, дугообразные каменные мостики над струившимся по деревне быстрым ручьем, аккуратные ряды пестрых цветочных клумб, жавшихся к стенам домов, и ступенчатые улицы, что рассекали неровные склоны холма, на вершине которого стояло это селение.

Покатая кровля намекала, что зимой тут бывают обильные снегопады, но на крыше каждого дома имелась посадочная площадка, а рядом с ней — невысокая дверь в щипце, и Керн отбросил последние сомнения: перед ним и вправду была деревня летающих людей. Наконец-то он оказался там, где ему место.

Его ликование продлилось не больше пяти минут.

Когда они снизились к блестящей черепице здания, бывшего, по всей вероятности, деревенской ратушей, готовый приземлиться Керн увидел такое, что машинально напряг грудные мышцы, вновь расправил крылья, набрал высоту и сделал второй круг над крышей.

Девушка, зависнув над площадкой, уже тянулась ногой к черепице, но тут заметила, чего испугался Керн, рассмеялась и поманила его рукой, глянув вверх сквозь облако оседавших волос.

Керн зашел на третий круг, сражаясь с восходящими от мостовых потоками теплого воздуха, и неуверенно глянул вниз, где на черепице распростерлись двое мертвецов, оба молодые и крылатые. Девушка сложила крылья и деликатно прошла мимо — так, словно на крыше не было ничего необычного, — переступая через лужицы свежей крови, что набежали из раны в горле одного из погибших, запятнав его поникшее крыло и окрасив блестящую черепицу в еще более яркий оттенок.

Керн ощутил размеренную пульсацию воздуха и поднял глаза. Над ним, раскинув шелковистые рыжие крылья, парил горбун. В лучах солнца сверкнул обнаженный клинок. Герд указал вниз, и что-то в его позе, в изгибе мускулистого тела предупредило Керна, что с возражениями — не говоря уже о борьбе — лучше не спешить. Впервые в жизни Керн понял, что схватка в воздухе — это отдельный вид искусства, требующий навыков, которыми он не обладает.

Предусмотрительно описав еще один круг, он ловко опустился на край крыши и не сложил крыльев, пока не убедился, что твердо стоит на ногах. Девушка дожидалась его. Она улыбнулась, и взгляд голубых глаз бегло скользнул по мертвецам. Затем она со значением хлопнула ладонью по кинжалу, посмотрела на мертвые тела, на Керна, небрежно поманила его и направилась к двери у посадочной площадки.

В легком ошеломлении Керн последовал за ней. Неужто она собственноручно зарезала этих двоих? С какими престранными обычаями он столкнется в этом мире? Погруженный в сомнения, он сложил крылья, пригнулся, прошел в дверь и на ощупь спустился по узкой винтовой лесенке, следуя за облаком волос своей проводницы и слыша, как за спиной невозмутимо топает Герд.

Еще с лестницы он услышал голоса, а спустившись, проследовал за девушкой в просторный, вымощенный камнем зал с низким потолком. Здесь было дымно из-за костра, что полыхал в стоявшей у стены огромной жаровне из беленого кирпича.

В комнате хватало и живых, и мертвых. Керн обвел недоуменным взглядом крылатые тела, вповалку сваленные у стен. Очевидно, их перетащили из середины зала. В выбоинах каменного пола блестели пятна свернувшейся крови. Люди у жаровни обсуждали что-то на повышенных тонах. Когда вошла девушка, все обернулись, а мгновением позже, гортанно курлыкая и громко шелестя крыльями, бросились ей навстречу.

Керн заметил, что одно слово звучит чаще других. Наверное, то было имя девушки.

— Элье! Элье!

Голоса эхом раскатывались под низким потолком. Шурша крыльями, все столпились вокруг девушки. Керн окончательно понял, что его забросило в мир крылатых существ, и окунулся бы в безграничное счастье, не будь в зале мертвых тел, оставленных без внимания.

Очевидно, речь шла о нем. Элье что-то тараторила, поглядывая то на товарищей, то на Керна и приглаживая растрепанные волосы. Керну не очень нравился вид этих людей. Представь их без крыльев — и увидишь ватагу свирепых разбойников. Заветренные лица были исполосованы шрамами. У каждого имелся кинжал, и последние несколько часов они явно скоротали за жестокой схваткой.

Среди мертвецов на полу Керн увидел бескрылых мужчин. Заметил и нескольких женщин — некоторые были с крыльями, некоторые без. Две расы? Он сразу заподозрил, что это не так: мертвецы — и крылатые, и бескрылые — были в чем-то похожи друг на друга. То есть все они происходили из одного племени.

Вскоре он стал замечать, что бескрылые или стары, или совсем юны. Керн помнил, что крылья появились у него лишь по достижении восемнадцати лет. Неужели люди этой расы способны летать только в среднем возрасте? И неужели Керн с годами утратит это великолепное свойство, которым едва начал наслаждаться?

При этой мысли волна ликования, захлестнувшая его разум, улеглась, и на смену ей пришло замешательство, а затем Керн криво улыбнулся своей мысли:

«Быть может, этого не случится. Быть может, я столько не проживу!»

Ибо мрачные взгляды окруживших его мужчин не сулили ничего хорошего. Если догадка